Ходыкин И.В., кандидат богословия, преподаватель ДДС

О НЕОБЯЗАТЕЛЬНОСТИ РЕЛИГИОЗНОСТИ И БЕЗРЕЛИГИОЗНОСТИ

В статье раскрывается суть конституционной нормы  о запрете  государственной или обязательной религии и атеизме, подлинный  смысл которой  чаще всего комментаторами по идеологическим причинам игнорируется или попросту не понимается.  В  работе подчёркивается, что необязательность религии не означает обязательности безрелигиозности. Приводятся примеры обязательной религиозности.

Ключевые слова: государственная религия, религия, правовой статус.

В части 1 статьи 14 Конституции РФ содержится  норма о том, что «никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Это положение препятствует провозглашению государственного статуса какой – либо религии и установлению со стороны государства требования обязательности  религиозной принадлежности. Для поступления на работу или учёбу в светские учреждения не требуются подтверждающие документы о вероисповедной  принадлежности.

В.А. Кикоть, комментируя данную норму, пишет, что она означает  отсутствие обязательности вероисповедания для государственных служащих[1]. Но не менее важно сказать и то, что  не  следует воспринимать эту норму  односторонне, как якобы  запрет на вероисповедную принадлежность государственных служащих.

Необязательность для граждан состоять  в браке не означает, что брак запрещен и поэтому, дескать, не нужно жениться и выходить замуж. Или другой пример: иметь юридическое образование необязательно, но без него нельзя стать прокурором. Аналогично и с необязательностью наличия или отсутствия  вероисповедания. Комментируемая норма не обязывает быть верующим, равно как и не обязывает быть неверующим. В этой связи Федеральный  закон № 125-ФЗ от 26.09.1997 «О свободе совести и о религиозных объединениях» устанавливает: «Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии и не может подвергаться принуждению при определении своего отношения к религии, к исповеданию или отказу от исповедания религии, к участию или неучастию в богослужениях, других религиозных обрядах и церемониях, в деятельности религиозных объединений, в обучении религии…»[2].

Не нарушается ли эта норма через явное или имплицитное давление и принуждение к безрелигиозности в отношении граждан, работающих в органах государственной и муниципальной власти, преподавателей, журналистов, студентов, школьников, врачей, сотрудников правоохранительных органов? Свободны ли  они  на работе и в учебном заведении кроме политики и футбола коснуться вопросов веры и поделиться в положительном ключе (а не с латентным  глумлением и опорочиванием) новостями из религиозной жизни страны? Едва ли.

Выражаясь философски, «официальная», «обязательная» религия в стране  существует – это  деньги, героизация  пошлости и низменных страстей, поклонение Западу с  его пантеоном идолов и секулярными обрядами (навязываемый стандарт поведения, внешний вид, одежда, терминология), христианофобия, узаконенное детоубийство (аборты), футбололатрия, астрология,  оккультизм и проч.

Конституционное положение о том, что «никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» не носит безусловный всеобщий  характер в отношении  «обязательности», поскольку, например, такая обязательность вероисповедания существует для служителей культа, религиозного персонала,  работников[3] религиозных организаций и учащихся духовных образовательных учреждений. В Трудовом кодексе РФ, где особенностям регулирования труда работников религиозных организаций посвящена 54 глава: «Особенности регулирования труда работников религиозных организаций» в ст. 343 прописано, что права и обязанности сторон трудового договора определяются в трудовом договоре с учетом особенностей, установленных внутренними правилами религиозной организации, которые не должны противоречить Конституции России и законодательству[4]. В числе таких требований в литературе называются, например, наличие религиозных убеждений, принадлежность к религиозной организации, нравственные, этические требования и т. п. Дополнительные канонические требования к занятию церковных должностей особенно высоки в отношении священнослужителей. Отказ гражданину  в приеме на работу в связи с его несоответствием определённым требованиям организации не считается дискриминацией. Ч. 3 ст. 3 Трудового кодекса РФ, устанавливается, что «не являются дискриминацией установление различий, исключений, предпочтений, а также ограничений прав работников, которые определяются свойственными данному виду труда требованиями, установленными федеральным законом, либо обусловлены особой заботой государства о лицах, нуждающихся в повышенной социальной и правовой защите»[5].

Обязательность принадлежности к определённой религии содержится  также в положениях уставов казачьих общин, устанавливающих, что членами общества могут быть только лица  православного вероисповедания[6]. Собрания (круг) казачьих общин, проведённые  без казачьего духовника – православного священнослужителя – и принятые на нём решения   без его заверяющей подписи недействительны. Эти требования не противоречат  Федеральному закону от 05.12.2005 N 154-ФЗ “О государственной службе российского казачества”.

Принадлежность или непринадлежность к определенному религиозному объединению не может служить основанием для ограничения гражданской правоспособности физических и юридических лиц, если учредителем последних является соответствующее религиозное объединение.

Свидетельство о крещении и о браке, в т.ч. церковном, требуется и для получения гражданства в странах, где православие считается официальной религией. Греция, например[7]. Свидетельство о крещении и о браке могут потребовать не только в странах, где православие является государственной или официальной религией. В большинстве  стран Запада при вступлении в брак требуется предоставление документов о том, где были крещены и не находились ли в церковном браке. Кстати, справки от непризнанных вселенским православием раскольнических «православных» церквей во внимание не берутся.

В  рассматриваемую конституционную  правовую норму введено понятие «религия», которое,  в отличие от понятия «религиозные объединения», в законодательстве не определено. Возникает вопрос: разве правомерно в конституционную норму вводить  ключевое понятие, дефиниция которого юридически не определена? Для чего это было сделано? Это существенный недочёт, так как нередко происходит недопустимое в определённом контексте смешивание таких разных по смыслу категорий, как  «религия», «вера», «верующие» и «религиозные объединения», в результате чего трактовка положений статьи  14 Конституции приобретает ошибочный и, следовательно, дискриминационный  характер.

Ю.А. Дмитриев в своём постатейном комментарии, толкуя  данное положение, с которым в целом  нельзя согласиться, поскольку оно разъясняется в атеистическом  ключе[8], тем не менее, предлагает отчасти верное определение религии как «совокупности духовных ценностей, вероучений, основанных на божественном их происхождении»[9].  Можно заключить, что  в статье 14 под «религией» следует понимать не столько религиозное объединение в качестве юридического лица или группы верующих, сколько вероучение, мировоззрение, т. е. совокупность основных положений какой-либо религиозной организации. С  религиоведческо – правовой точки зрения «религия» и «религиозные объединения» – это не синонимы, и в зависимости от того, о какой «религии» и о каком «религиозном объединении» идёт речь, будет зависеть дифференциация этих понятий.

Есть ещё один аспект, на который хотелось бы обратить внимание. В российской Конституции  государственная и обязательная религия отождествляются. Однако в мировой практике это не так. Например, в таких странах, как Аргентина, Англия, Швейцария, Норвегия[10], Дания[11], Ирландия, Исландия Греция, Кипр, Бельгия, Финляндия[12], Израиль[13] и др.,  существуют официальные  религии с государственным статусом или  государственные религии. Но этот статус не устанавливает общеобязательности какой-либо религии. В  демократических странах – участников Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод – имеется государственная (не обязательная) религия (церковь), но одновременно обеспечена свобода совести для граждан с любыми религиозными или атеистическими убеждениями, равенство всех перед законом независимо от отношения к религии. Наличие в стране государственной религии не отождествляется с её обязательностью для всех и ограничением свободы совести.  Поэтому   запрет на установление государственной религии, выступающий в качестве характеризующего признака  светского государства, является спорным.

Причисление в некоторых словарях европейских  демократических стран с государственной религией слова «религиозный» к антиподу слова «светский»[14] нельзя считать убедительным.

Вопрос в том, какое правовое содержание вкладывается в понятие «государственная религия», «государственная церковь», «государственные религиозные объединения/организации» и какие правовые последствия это влечет в отношении прав человека, в особенности свободы вероисповедания и права не исповедовать никакой религии или быть атеистом.

В классическом понимании, религиозное объединение имеет статус  государственного, если какое-либо  государство в той или иной степени влияет на кадровые вопросы (от прямого назначения религиозных руководителей  до подтверждения статуса выбранных внутри организации), принимает законодательные акты, регулирующие внутреннюю деятельность организации,  не ограничивает право религиозных лидеров в штатном режиме трудиться в государственных структурах. Государственная религиозная организация – это часть государственного аппарата, орган государственной власти.

Право  регистрации браков, рождения, смерти  и их государственное признание[15] не относится к признаку государственного статуса религиозной организации. Поддержка государством той или иной религиозной организации также не даёт ей статус государственной.

В 1999 г. директор Кестонского института[16] Лоуренс Юзел в интервью газете «НГ религии» заявил, что не считает существование государственной религии нарушением религиозной свободы, и  если бы Православная Церковь была государственной в России, то он не считал бы это незаконным по отношению к правам человека^[17].

Нужен ли Русской Православной Церкви государственный статус? Отнюдь[18], история Синодального периода показала его ущербность. Возможно, представители других религий и конфессий считают иначе.

Очевидно другое, что  у   Церкви по справедливости должен быть более высокий правовой  статус.

Правовое положение Русской Православной Церкви определяется совокупностью прав, свобод и обязанностей, которыми Она наделяется как субъект правоотношений, возникающих в процессе реализации норм всех отраслей права[19], которое, на наш взгляд, ещё не достигло совершенства. Так, например, в действующем законодательстве  не закреплено:

–  признание  со стороны государства церковного брака;

– юридическое признание  дипломов духовных образовательных учреждений[20];

– право на бюджетное финансирование ведущих духовных образовательных учреждений;

– право посещения тюремным священником[21], как это делают тюремные врачи (без волокитной процедуры решения следственных  и судебных органов), содержащихся под стражей лиц[22];

– право печалования Церкви перед светской властью об осужденных, прося для них милости и смягчения наказания[23];

– исключительное право  на ношение священнических и монашеских одежд присущих традиции Русской Православной Церкви, уполномоченным на это лицам соответствующими централизованными  религиозными организациями [24];

– право большинства налогоплатильщиков на бюджетное финансирование общедоступного общественного православного телеканала;

Перечисленные обстоятельства подтверждают тезис о несовершенстве правового статуса Русской Православной Церкви[25].

Минимальный по объему и содержанию Федеральный закон от 26.09.1997 N 125-ФЗ « О свободе совести и о религиозных объединениях», включивший в себя по сути два закона: один – о свободе совести и другой – об обобщённых религиозных объединениях, далеко не отражает тот реальный объём общественных отношений, связанных с различными религиями,  требующий правового регулирования. К тому же, отсутствует его компетентный постатейный комментарий.

В некоторых государствах (Армения, Грузия, Италия, Латвия[26] и др.) существуют  даже отдельные законы в отношении значительных религиозных организаций. Это не противоречит равенству всех религиозных организаций перед законом. Как не противоречит равенству образовательных учреждений перед законом выделяющий из общего списка вузов России отдельный Федеральный закон Российской Федерации от 10 ноября 2009 г. N 259-ФЗ “О Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова и Санкт-Петербургском государственном университете».

Комментируя данное положение, М.В. Баглай отмечает: «Государство не должно заниматься пропагандой атеизма, каким-либо способом препятствовать свободной деятельности религиозных объединений»[27].

Никакая религия, в т. ч. атеизм, религиозный индифферентизм, не могут устанавливаться в качестве государственных и обязательных, но ничто также не должно мешать распространению взглядов и соответствующего мировоззрения.

Таким же образом ложно понимаемая светскость государства, отождествлённая с идеологией секуляризма,  согласно ч. 2 ст. 13 Конституции РФ  не может быть государственной или обязательной.

К идеологии  можно отнести т.н.  «нейтральность (безразличие) к религии» соответственно она также не может быть обязательной. Поэтому сложно согласиться, что «провозглашение государства светским — это, прежде всего, политическая декларация в Конституции о религиозной и идеологической нейтральности государства»[28]. О «нейтральности» в ст. 14 Конституции РФ  нет ничего. Поскольку  введение обязательной «нейтральности» (равноудалённости) к религии (совести) – это уже некое принуждение к своего рода  безрелигиозности,  навязывание идеологической   позиции по отношению к ней[29], что противоречит ч. 2 ст. 13  и  ч. 3 ст. 29 Конституции[30]. В соответствии с ч. 1 ст. 17 УПК РФ «Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению…, руководствуясь при этом законом и совестью». Но ведь внутренние убеждения и совесть могут быть религиозными. Право (возможность) «нейтральности» при условии уважения к религии[31]  не означает обязанности быть к ней «нейтральным». Это принципиальный момент.

Таким образом,  светскость государства не требует и  не обязывает быть нерелигиозным и не обязывает  быть религиозным. Эта необязательность   не означает, что религия должна стать второстепенной. Она означает, что религия – это личный выбор свободного человека, который не нуждается для этого в решении государства.