10 февраля (28 января по ст. ст.) мы вспоминали Пушкина. Великого Пушкина, нашего поэта, прозаика и драматурга. Исполнилось 180 лет со дня его кончины.
Наверное, нет в России человека, который не знал бы Пушкина, не помнил бы хоть несколько строк из его замечательных произведений. В детстве нам читали сказки Пушкина, в отрочестве, учась в школе, мы твердили наизусть его незабвенные «Мороз и солнце, день чудесный…» или «У лукоморья дуб зеленый…»; в юности восхищались удивительной “Онегинской” строфой и бесстрашными воинами Полтавской битвы, переживали за судьбу Татьяны Лариной и Маши Мироновой, учились честности и порядочности у Петра Гринева. Мы даже не подозревали, что Пушкин участвовал в формировании нашего мировоззрения, благодаря ему мы становились чище, учились любить отечество и видеть красоту природы. Да и в зрелом возрасте многие с удовольствием перечитывают полюбившиеся произведения. Говорят, что космонавт Георгий Гречко знает всего «Онегина» наизусть.
А богатство языка Пушкина? Оно ни с чем не сравнимо. Тургенев писал: «Он как некий Царь, рассыпает перед нами свои словесные перлы, полные блеска, изящества и вместе и благородной простоты, чуждой всякой напыщенной искусственности». Поистине прав был Аполлон Григорьев, когда сказал, что Пушкин наше всё. Он выразитель чего-то такого, что является только нашим, особенным, русским, а значит – христианским. По словам Гоголя, Пушкин есть явление чрезвычайное,… единственное явление русского духа… В нём русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».
Да, в жизни Пушкина были и падения, ведь он был не только поэт, но и человек, и потому ничто человеческое не было ему чуждо, однако по своему внутреннему духовному существу он был глубоко нравственный человек. И однажды сказав: «Веленью Божию, о муза, будь послушна…», он следовал этому призыву уже до конца, и «как отрок Библии, безумный расточитель, до капли истощив раскаянья финал, увидев, наконец, любимую обитель, главой поник и зарыдал». Он был сыном Отца Небесного, как и все мы, но сыном особенно любимым, необычайно одаренным.
А холодным днём 28 января 1837 года Россия скорбела о кончине поэта. Его отпевали в Петербурге, в храме Спаса Нерукотворного образа на Конюшенной площади. Панихиду совершали несколько священников, и среди них тот, кто принимал последнюю исповедь поэта, протоиерей Петр Песоцкий, пожилой человек, прошедший полковым священником всю войну 1812 года, повидавший за свою долгую жизнь много смертей, но пораженный глубоким благоговением, с каким Пушкин исповедался и приобщился Святых Таин перед самой своей кончиной. Выйдя из комнаты умирающего поэта, он сказал княгине Е.Н. Мещерской: «Я стар, мне уже недолго жить, на что мне обманывать. Вы можете мне не поверить, но я скажу, что я самому себе желаю такого конца, какой он имел». Христианская кончина стала лучшим оправданием и венцом его славной жизни. Всепрощающая любовь и искренняя вера, ярко вспыхнувшие в сердце поэта на смертном одре, озарили ему путь в вечность.
Пушкин стал духовным наставником для многих поколений. По-отечески любивший его Жуковский написал в некрологе: «Солнце русской поэзии закатилось…» Но дерзнём с ним не согласиться. Не закатилось, а рассыпалось на множество солнц, дало начало целой плеяде блистательных поэтов и писателей, дало начало целому столетию, которое вошло в мировую литературу под названием «золотой век русской литературы» и по своим художественным особенностям сравнимо, по мнению исследователей, разве что с античной литературой. И начало этому – гений Пушкина.
Л.А. Корниенко